- этнолог, профессор Вильнюсского университета ЙОНАС ТРИНКУНАС.

Вопрос №10 дискуссии звучал так: «Как могла бы выглядеть карта Европы, если бы не произошло разделов Речи Посполитой и исчезновения ВКЛ? Какая судьба постигла бы ВКЛ и его народы в XIX-XX вв.?»

Ученые ответили следующим образом.

А. БЕЛЫЙ: «В качестве одного из вариантов можно представить себе ВКЛ как единое государство беларусов и летувисов, похожее на Бельгию. Но и тогда неминуемо существовали бы конфликты, похожие на фламандско-валлонский. Поэтому зафиксировать единство «навечно» было бы очень трудно. Но не исключено, что именно разделы Речи Посполитой уберегли и беларусов, и летувисов от польской ассимиляции».

Он также добавил, что примером и альтернативой теперешним моделям европейской интеграции может быть «скорее не ВКЛ, а Речь Посполитая, возможно, вместе с Вышеградской группой («Ягелоновский мир» конца XV века). Все эти страны (Польша, Летува, Беларусь, Украина, Чехия, Венгрия, Словакия, возможно – Молдова, Румыния, Латвия – с каждой страной надо «разбираться отдельно») сильно пострадали от колониализма, как германского, так и российского.

В условиях, когда оба колониализма терпят крах, было бы логично не разделять с ними ответственность за долги прошлого, которые не мы создавали. Именно в странах «Ягелоновского мира» были выработаны политические идеи (веротерпимость, политический плюрализм, контроль общества над административным аппаратом и т.д.), которые были неприемлемы в тогдашней абсолютистской Западной Европе. Но сегодня, к сожалению, в наших странах господствует комплекс неполноценности».

З. ЗИНКЯВИЧЮС: «К разделам Речи Посполитой, и соответственно ВКЛ, привело отсутствие нужных реформ и эгоистичные устремления многочисленных шляхетских группировок.

В случае сохранения Речи Посполитой и осуществления в ней жизненно важных реформ судьба ВКЛ зависела бы от дальнейшей национальной политики в общем государстве. В том случае, если бы верх взяли польские националистические интересы, это неизбежно привело бы к ассимиляции беларусов, летувисов и других народов ВКЛ. А если бы Речь Посполитая стала действительно федеративным государством, то все ее части и народы, включая летувисский, беларуский, польский, могли бы достигнуть подлинного процветания».

В. НОСЕВИЧ: «Если бы в Речи Посполитой своевременно (то есть – не позже середины XVIII века) произошли процессы, которые позволили бы ей избежать разделов, это имело бы огромное значение для обитателей данной территории. Но это должны были быть радикальные процессы: усиление государства за счет перехода на его сторону части элиты, жестокое поражение остальной элиты и установление эффективного абсолютистского правления… Честно говоря, я с трудом представляю себе такой сценарий».

Й. ТРИНКУНАС: «Благодаря толерантной политике литовских князей в межэтнических и межрелигиозных отношениях, большая часть центральной и восточной Европы избежала бы множества страданий и сохранила бы единое культурное пространство. Думаю, что и летувисы с беларусами остались бы не просто соседями, а братскими народами, объединенными общими этническими корнями, культурными традициями и историческим прошлым».

Таково мнение историков. Попробуем его дополнить, а кое с чем и поспорим.



ВЗАИМНЫЙ ГЕГЕМОНИЗМ

Прежде всего заметим, что историков Беларуси и Летувы объединяет осуждение российского империализма (и в прошлом, и сегодня) – как главной угрозы государственности наших стран. Историки также дружно указывают, что Россия является антиподом Европейской Цивилизации, а беларуский и летувисский народы никогда не принадлежали Евразийской (российской) Цивилизации, а являлись неотъемлемой частью Западного Мира. При этом негативным является навязывание у нас антибеларускими силами евразийской цивилизационной идентичности – не только чуждой беларусам, но и предельно пагубной для всего беларуского национального. В. Носевич отмечает: «Если же в Беларуси установится не европейская, а, скажем, евразийская цивилизационная идентичность, дальнейшее сближение Беларуси с Летувой (и вообще с Европой) станет на определенное время вообще невозможным».

Но самое интересное в том, что историки «врагом №2» называют «польский гегемонизм». Например, З. Зинкявичус утверждает вообще нечто странное:

«Восстания 1831 и 1863 гг., организованные поляками, в нашем крае свершали летувисы и беларусы. Наши народы объединяла борьба против российского империализма и польского гегемонизма».

Фраза звучит очень странно, так как выходит, что наши с поляками восстания 1831 и 1863 гг. были направлены против «польского гегемонизма». Это абсурд. Но я поминаю, о каком именно «польском гегемонизме» говорит Зинкявичус.

Все вообще-то началось с ЖЕМОЙТСКОГО гегемонизма: согласно договору Республики Летува и РСФСР, заключенному в июле 1920 года, Летуве должны были отойти вместе с нашей Виленщиной почти вся северо-западная часть нынешней Беларуси, включая Сморгонь, Ошмяны, Лиду и Гродно.

Ясно, что нам этот летувисский гегемонизм абсолютно не понравился, и 8 октября 1920 года две чисто этнически беларуские дивизии генерала Яна Жондковского освободили наши земли от летувисской оккупации, провозгласив там государство «Средняя Литва» (см. нашу статью «Средняя Литва – альтернатива БССР», №1, 2011), которое через 18 месяцев стало до 1939 года частью Второй Речи Посполитой.

Если на то пошло, то Зинкявичус должен говорить не о «польском», а о «беларуском гегемонизме», так как вовсе не польские, а сугубо беларуские дивизии (от которых официально открестился Пилсудский) сначала освободили Виленщину от летувисов, а потом, разгромив армию Летувы, едва не заняли Ковно - помешала Контрольная комиссия Лиги Наций. Под ее давлением наступление беларусов на Ковно было остановлено – стороны 29 ноября 1920 года заключили перемирие.

Ну а самое главное – о каких перспективах Речи Посполитой могут говорить летувисы, если с оружием в руках воевали против Второй Речи Посполитой в 1920 году?

Но победу одержал-таки жемойтский гегемонизм: в 1939 году они выторговали у Сталина Вильно и осуществили насильственную жемойтизацию Виленщины, хотя летувисов там жило всего около 3-5% населения. Это ли не ярчайший пример гегемонизма!?

До 1920 года никаких трений летувисов (жемойтов) с поляками никогда не было. А в 1920 году была война не с поляками, а с беларусами, и под термином «польский гегемонизм» З. Зинкявичус на самом деле имеет в виду «гегемонизм» самой возрожденной Речи Посполитой номер 2. Вот это и непонятно: сетовать о разделе Речи Посполитой, но при этом обвинять ее же в каком-то «гегемонизме».

Беларуские историки тут, конечно, куда как более сдержаны (так как именно беларуские дивизии воевали с Республикой Летувой, являя собой «могучую руку гегемонизма Второй Речи Посполитой»). Но тоже всюду пекутся о мифической угрозе «польской ассимиляции».



МИФ ОБ УГРОЗЕ «ПОЛЬСКОЙ АССИМИЛЯЦИИ»

Увы, это очередное заблуждение. Польская ассимиляция имела место не в нашей исторической альтернативе, а в искалеченной царизмом и СССР реальной истории – как результат ослабления ВКЛ кровавыми войнами с Московией-Россией, а затем первыми разделами Речи Посполитой и этноцидом царизма над литвинами-беларусами в XIX веке. В этих условиях наша нация была разгромлена и подвергалась чудовищной целенаправленной ассимиляции со стороны российского империализма.

Многие беларуские историки сегодня сетуют: поляки нам не помогли в этот трудный час и наоборот пытались во Второй Речи Посполитой запрещать или ограждать проявления национальной беларуской идентичности. Мол, поляки предали наше былое братство в Речи Посполитой.

Но все забыли, что никаких «беларусов» в Речи Посполитой не было. Были ЛИТВИНЫ Великого княжества Литовского. Вот их поляки уважали и знали как своих братьев (в меру, конечно, своей природной польской надменности). Но когда с середины XIX века вместо литвинов появился усилиями «западнорусизма» некий новый этнос «белорусинов» (по-польски), который имел с 1839 года веру уже не униатскую, а московскую – то их поляки видели уже не литвинами, а РУССКИМИ. И, естественно, их русскую веру и навязанные царизмом московские западнофобские ментальные установки – поляки не собирались культивировать, ибо все это было глубоко враждебно самой сути ВКЛ, Польши и Речи Посполитой.

Здесь есть явная аналогия с событиями Эпохи Реформации. В Речи Посполитой католики и униаты не переманивали паству друг друга (это было запрещено предписаниями Ватикана), но когда почти вся Литва-Беларусь стала протестантской, сюда хлынули из Польши иезуиты – для «очищения от протестантской ереси». Так бывшие православные и униаты ВКЛ, перешедшие в протестантизм, теперь усилиями иезуитов дружно принимали католицизм. Но это не является «католической ассимиляцией униатов и православных», как сегодня врут все православные источники, упуская главное – промежуточный протестантский момент в этой цепи.

Точно так и в данном случае: не было «польской ассимиляции литвинов», была польская ассимиляция российского элемента в «белорусинах», а вовсе не в литвинах. При этом возвращать от дерусификации наше население к своим литвинским национальным истокам поляки просто не могли – ибо они были поляками, а не литвинами. Поэтому нельзя от них требовать невозможного. Точно так иезуиты, борясь с нашим протестантизмом, не могли возвращать наших протестантов к их бывшей православной вере.

Есть принципиальная разница между «русской ассимиляцией» и «польской ассимиляцией». Власти России целенаправленно занимались ассимиляцией коренного населения – для закрепления захваченных колоний под свою власть. Это наиболее активно велось в Литве (с 1840 – Беларуси) над народом литвинов (ныне беларусов). Указами царя наш народ был насильно и кроваво переведен в московскую религию, нам было запрещено молиться Богу на нашем языке, был запрещен вообще наш язык и книгоиздание на нем, было запрещено само наше название Литва и литвины, а после восстания 1863-1864 гг. – и выдуманное царизмом «Беларусь»: отныне это стал «Северо-Западный Край», то есть вторая Окраина-Украина. Плюс царизм лишил нас самоуправления (Магдебургского права) и всех государственных атрибутов: чеканки нашей монеты (солиды и гроши Брестского монетного двора, талеры Гродненского), нашей армии ВКЛ, нашей власти (канцлеры ВКЛ), наших Законов (Статуты ВКЛ). А шляхта ВКЛ была царизмом разогнана.

Ничего и отдаленно похожего поляки себе никогда не позволяли в отношении нас. «Польская ассимиляция» стала впервые ощутимо проявляться только в условиях этнического геноцида царизма над нами – когда стала на глазах чахнуть сама наша литвинская национальная суть. Она мелела – и, по закону сообщающихся сосудов, туда вливалось с Запада национальное польское.

Но даже в этом случае ошибкой является, когда историки говорят о «польской ассимиляции шляхты Беларуси» в XVIII-XIX веке: дескать, ведь шляхта стала по-польски говорить. В это же самое время все дворянство соседней России говорило по-французски, да еще в период войны с Наполеоном, что ярко отражено в романе Льва Толстого «Война и мир». Означает ли это, что дворянство России оторвалось от своего народа (а аналогичное все историки говорят о нашей шляхте!)? Означает ли это, что дворянство России, презирая русский язык и предпочитая ему французский, стало классом предателей России в войне с французами? Нет, конечно! Но точно так и в отношении нашей шляхты ВКЛ-Беларуси. С тем отличием, что мы с поляками и не воевали вовсе.

Говорить по-французски или по-польски – это было просто модой дворянства, а не результатом какой-то «французской или польской ассимиляции».

Следует давно назвать вещи своими именами: т.н. пресловутая «польская ассимиляция шляхты» - это просто МОДА. В 1908 году «Наша Нiва» писала:

«Много возле нас мелкой шляхты, - писали в газету из Борисовского уезда. – Все они католики; говорят дома по-беларуски, а только иногда, когда появится чужой человек, то пытаются говорить по-польски, но это не очень хорошо выходит». (Ришард Радик, очерк «Поляки – беларусы: взаимные стереотипы в XIX-XX вв. (до 1939 г.)»).

Зачем наша мелкая шляхта пыталась, плохо умея, говорить на польском? Да с той же целью, с которой мелкое российское дворянство в это же время говорило на смеси французского с нижегородским! То есть – выпендриться перед простым людом, показать себя эдакими «панами» и «баринами». И все – других причин нет. Как и нет никакой «ассимиляции».

Нет же, у нас нашлось много умников среди даже солидных ученых, которые в этом находят, что «шляхта оторвалась от беларуского народа» и «перестала быть беларуской». Но, простите, а разве точно такого не было в России, где дворянство ограждалось от народа общением на французско-нижегородском языке? Подобные суждения просто смехотворны. И уж совершенно ненаучны.



НАСТОЯЩАЯ ПОЛЬСКАЯ АССИМИЛЯЦИЯ


Самое удивительное в этой теме – в том, что все, кому ни лень, пишут про «польскую ассимиляцию», но никто не понимает, ЧТО ЭТО ОЗНАЧАЕТ. Все видят под «польской ассимиляцией» некий идеологический жупел – и не более того.

На самом деле все намного сложнее. Сама польская нация состоит из двух совершенно разных частей – с разными субстратами. Основой нации стали ляхи Кракова – они до слияния с Варшавой говорили на чистейшем славянском языке, полностью аналогичном, например, языку берестяных грамот Новгорода. Вопрос происхождения ляхов упирается в загадку появления славян, но вот зато со второй частью нынешней польской нации – мазурами Варшавы – все намного яснее.

Мазуры Мазовы – это западные балты, родственные нынешним беларусам (то есть западным балтам кривичам Кривы, ятвягам Ятвы, дайновичам Дайновы – обще в ВКЛ литвинам Литвы), а также западным балтам лужицким сорбам, лютичам Поморья и ряду западнобалтских народов Пруссии-Порусья, включая погезан Миндовга.

Сам польский этнос родился только в эпоху создания Речи Посполитой – в слиянии ляхов Кракова и мазуров Варшавы. И кто из них кого ассимилировал – вот вопрос! Скорее всего, мазуры (Великая Польша) ассимилировали в своей западнобалтской среде славян ляхов (Малая Польша): ведь отныне там появился общий польский язык – уже не чистый славянский, а балтославянский, весьма похожий на беларуский своими балтизмами, в том числе пшеканьем и дзеканьем, пластами балтской лексики и прочим.

Если видеть этническую составную в причинах создания и ВКЛ, и Речи Посполитой, то она ясно проглядывается в общей балтской этнической составной наших народов. Фактически, поляки, сформировавшиеся в слиянии ляхов и мазуров, являлись уже более балтами, чем славянами (в языке, культуре, менталитете).

Появилось два главных центра объединения этнически близких земель западных балтов (пусть и активно подвергавшихся славянизации, но субстратная идентичность была очевидна): Вильня Литвы и Варшава Мазовы. В этой ситуации правильнее было бы говорить не о тенденции соперничества, а о тенденции этнического слияния на основе общего западнобалтского субстрата – что и проявило себя как постоянный поиск сближения Вильни и Варшавы в течение всего средневековья. А третьей «западнобалтской составной» всегда были и по сей день остаются лужицкие сорбы – но, увы, они находились под немецким гнетом. В этом «западнобалтском треугольнике» мазуров, беларусов и лужичан – сохранились свои уникальные фамилии на «-ович», свои имена, своя особая культура, свои славянские языки на субстрате западнобалтского языка. А в ранний период ВКЛ и Речи Посполитой еще была актуальна эта наша западнобалтская суть в связи с восточными балтами – на фоне разницы нас с соседями мы находили восточных балтов (летувисов и латышей) нам более близкими. Отсюда и ответ, почему мы с ними были в едином государстве – мы тогда были с ними в едином союзном этническом пространстве.

Все этнические пространства в средние века имели одну главную тенденцию – объединения в последующую нацию. Если взглянуть с этих позиций на нашу историю – то все выглядит совсем иначе, чем это подается сегодня.

На самом деле литвины ВКЛ и мазуры Польши вместе с лужичанами (и канувшими в Лету лютичами Поморья и погезанами-пруссами Миндовга) – в средние века должны были объединиться и создать ЕДИНОЕ ГОСУДАРСТВО. Что – вопреки искусственным процессам славянизации из-за привития религии и прочего – все равно было реализовано, ибо ПРИРОДА СИЛЬНЕЕ. <br />
В Речи Посполитой создавалась – согласно представлениям Науки – общая нация всех народностей западных балтов. Это нельзя называть «польской ассимиляцией», так как сами мазуры ассимилировали ляхов Кракова в западных балтов. Это не была вообще «ассимиляция», это было создание общей западнобалтской нации.

Точно так, как ляхи изменились от слияния с мазурами, - изменились бы и «поляки» (мазуры и славяне ляхи) от слияния с нами – второй раз их язык претерпел бы изменения. Но, правда, абсолютно не существенные, так как наши языки почти не отличались.

С такой точки зрения слияние литвинов и поляков в одну нацию Речи Посполитой кажется столь же закономерным, как и предшествовавшее этому слияние кривичей, ятвягов и дайновичей в этнос литвинов. А вот с украинцами-русинами (и тем более с московитами) никакого слияния быть не могло – по причине разных субстратов.Продолжение следует...

znb-by.org